Мой путевой дневник, кусок помятого пергамента...
Ни маленькой каракули, ни строчки исправлять не стану.
Я буду честен к своей памяти,
С поклоном низким переправлю в старость.
Пока не возник из земли, мой гранитный саван.
Гневить и дразнить я не стану время.
Я честен и открыт перед небесами...!

Пууууть. Мой долог и труден был,
Пуууусть. В письменном омуте:
Всё что видел, всё что слышал, всё что делал,
Верный грифель пусть запишет и оставит послесловием.

Пууууть. Мой долог и труден был,
Пуууусть. В письменном омуте:
Всё что видел, всё что слышал, всё что делал,
Верный грифель пусть запишет и оставит послесловием.

Рука, испещрена, карандашными крестиками.
Но они напоминают о чём-то,
Знаки на ладони меня предостерегают.
От чужих берегов где я был и не гость там,
Где опасный и диковинный остров,
Но не принял чужой и воспринял врагом молодой бестиарий.
Где принцессы безграмотны, без мантии, без тиары,
Где льют муссоны январь и декабрь;
Где рвутся стропы на скалах, простой семейной субботы,
И бьются ссорой о стены квадратных и тесных залов.

И где такой озорной рассвет!
Слушает папу малютка сын.
Где ветер шлёпает по весне,
Душистой хвои залпом косым.

По городам мчат ураганы,
Но часто после них падают там,
Листья и камни,
И мысли, ставшие взрослыми.

Пууууть. Мой долог и труден был,
Пуууусть. В письменном омуте:
Всё что видел, всё что слышал, всё что делал,
Верный грифель пусть запишет и оставит послесловием.

Пууууть. Мой долог и труден был,
Пуууусть. В письменном омуте:
Всё что видел, всё что слышал, всё что делал,
Верный грифель пусть запишет и оставит послесловием.