Припев:
А в окнах только свист, гам, пьяные голоса,
Дурной кабак, где крики и реки вина.
А в этих окнах только свист, гам, похоть, пьяные голоса,
Где в бликах бокала великая застыла страна.

Крепки клыки, но клеймят ярлыки. Бардак!
Курят табак. Республика – кабак.
Бог – не твой блат, не имеется блат. Есть ГУЛАГ.
Гул, мрак, я бы мог – уснул. Но уснуть как?
Мелодия одна – язык сброда пьяного,
И в каждом кошельке – затёртое фото мамино.
Партийные плащи ночью ласкают дамское,
Отечество заперто на ключи – царство октябрьское!
Накорми их жизни, да так, дабы насытились
Носители звёзд и званий, слёз матерей, что пали.
Палили пулями в спины без чувства вины,
Запивали винами в память. По реке пускали венки.
Всё вытаптываем новые тропы,
Своим потом крестим себя возле церквей.
Хоть внутри дьявол уже всё купил и продал!
Выводим график прокуренных дней…

Припев:
Свист, гам, пьяные голоса,
Дурной кабак, где крики и реки вина.
А в этих окнах только свист, гам, похоть, пьяные голоса,
Где в бликах бокала великая застыла страна.

Шальными, пьяными глазами, дворовыми псами
Страна встречала меня у ворот притона
Перегаром и путанами, дурным дурманом, гомоном
Драками, хмельным туманом, где всё обворовано
Донельзя. Где дым, страх, стон, страсть,
И только горе с перегаром в прорезях слипающихся глаз.
Беру себе две сотни горьких грамм,
Надеясь выпить время до утра под этот громкий гам.
И засыпаю под хохот танцовщиц, которые зовут в бреду.
Держу пари, что я опять сюда приду
Дешёвой водкой заливать ежевечерний страх,
Чтобы держать себя в руках хоть как-то, если вся страна – кабак.
Не стал бы прахом мой народ затраханный,
Не стал бы эхом, гулким эхом на прежних пьедесталах грешных.
Я знаю цену представлений здешних,
Но я всего этого часть, и я приду опять сюда, конечно.

Припев:
Пьяные голоса,
Дурной кабак, где крики и реки вина.
А в этих окнах только свист, гам, похоть, пьяные голоса,
Где в бликах бокала великая застыла страна.