В портовом городе настали будни,
В матросском баре допивал вино усталый Путник.
Седой бармен менял бутылки, скромно взгляд потупив,
Гость вселял холодный ужас так, что дрожали руки.
Ходили слухи, ему по ночам пожар снится,
Тот, что у родных надолго в траур заковал лица.
Слухи, что касания его перста - как спица,
Говорят, от его взгляда могут умирать птицы.
Он не пытался сдаться, он не был таким;
Засаленный мундир скрывал все раны, шрамы, синяки.
И если б с гирей был на дне реки, он тут же взмыл бы вверх,
Быстрее, чем дельфин, акула, щука или синий кит.
Он на вокзалах провожал солдат в последний путь,
Он знал кому кресты в сырой земле, кому кресты на грудь.
Ведь так и будет - мрут как мухи, люди, свой находят край,
В этом немного тайн, ведь Путник точно не Христова Длань.
Попасть он обречен не в рай, и в баре сильный:
Ему надо выпить, что б позабыть и Фукусиму, и Спитак, и Припять,
Все эпидемии с эболой или птичьим гриппом -
Всех молодых, что поросли гранитом.

Погадай мне, погадай, когда мой час?
Когда смогу вздохнуть я полной грудью в последний раз?
Когда смогу я свою силу обращать в гнев?
Погадай мне, погадай мне.

Погадай мне, погадай, когда мой час?
Когда смогу вздохнуть я полной грудью в последний раз?
Когда смогу я свою силу обращать в гнев?
Погадай мне, погадай мне.

"Я так хотел бы быть таким как ты" - сказал бармен.
"Я всех обидчиков занес бы тут же кровью на листы,
И оставлял бы за собой только лишь тлен и сизый дым,
Я проклинаю жизнь, и всей душою ненавижу мир!
Испепелял бы города, в них сеял хаос мигом,
Всех, кого б не забрала война - оправил в царство игл.
Смерть иль ик застывшим криком,
По моей прихоти разбитые войска мне бы сулили только власть и прибыль.
Небо черно, как Гиннес, я бы создал смертоносный вирус,
Что б устроить суд, и я с пути не сдвинусь.
Города под слоем глины, с пеплом разносимым ветром,
Смерть закрасит кожу этих тварей тёмно-синим цветом."
Допив бокал одним глотком, гость поднял глаза:
"Ты глупец! Ты лишь себя можешь наказать!
Когда родных казнит касание и даже беглый взгляд -
Сначала мать, потом сестра и брат, потом уж всех подряд.
И раем покажется ад; с небес кровавый град.
Я этого проклятья раб и был бы умереть я рад.
И страшный мой талант будет опять душу мою терзать,
Я в зеркале смотрю себе в глаза и жду конца."

Погадай мне, погадай, когда мой час?
Когда смогу вздохнуть я полной грудью в последний раз?
Когда смогу я свою силу обращать в гнев?
Погадай мне, погадай мне.

Погадай мне, погадай, когда мой час?
Когда смогу вздохнуть я полной грудью в последний раз?
Когда смогу я свою силу обращать в гнев?
Погадай мне, погадай мне.