25/17:
Я видел, как (май нига, пуш ми)
Папуас и повариха заделали пушкина.
Пэтэушник, нарик, потомок алкашей –
Никогда ни перед кем ты не гнул шею.
Я тебя усыновил, но был отцом никудышным,
Так уж вышло – в саду поспели вишни.
Малой, рисуй или пой, или как бык на забой,
Не то придут за тобой тоска, нужда и запой.
И ты старался (спасибо вам, евреи)...
Повторяй скорее: Россия. Лета. Лорелея.
Ты не носил ливрею – стопари блажь, придурь,
Эй, слышь, продюсер, да ты просто пи*ор!
И вот ты вырос, вся страна – твой клирос.
Колос, витязь – девицы, дивитесь!
Песен поле, и к солнцу тянется колос –
Щекочет, колет вас пикой в брюшную полость.

ГРОТ:
Место встречи изменить нельзя –
Пока ждал открытия дверей, донельзя озяб.
Кто-то вышел из подъезда, внутрь нас запустив,
Начался ежевечерний омский корпоратив.
Куцые заморыши, шпана,
Спрятавшись от зимы в четырёх стенах,
Пока вокруг бьётся в конвульсиях страна,
Въедаются в чьи-то тексты, как в письмена.
Скрытый смысл, художественный отсыл –
Мы искали то, о чём нам грубо недосказали отцы.
Ведь сколько горючим себя не дрессируй,
В области подреберья этим не залатаешь дыру.
Уходя под лёд, вдали от побережья,
Не оболочку мы ценили, а стержень,
Музыку, что жизнь показывает в разрезе –
Вскрытия процесс ужасен, но полезен.

Саграда:
Мечты моего детства похоронят, видимо,
Букинг-агентства, лейблы, вирусные видео.
У всех губа не дура тут. Все тайлеры креаторы.
Конъюнктура. Песни пишутся на калькуляторах.
Забиты в навигаторы кратчайшие пути до небес.
Ты на Олимп полез, но ты – лишь мелкий бес.
Ты хочешь фит с Мироном, сделать хит, как Егор Крид.
Ты хочешь сесть в ложе с Нероном, только Рим горит.
А помню, были времена, по ним берёт тоска,
Когда команда ЦСКА играла на Песках.
Со мной с Гудкова кони, и базар не за товар,
А за нашивку Оникс и за нашивку Мановар.
Я помню, как мимо касс на стадион пролазили,
Как в первом клипе Касты Шым светил подбитым глазом,
Как целым классом мы гоняли на стритбол в Москве,
Пока такой же балабол, как ты, вставал и шёл к доске.

ГРОТ:
Я и не замечал на игру намёка,
В переходе кассетный бутик без виртуальных окон,
Ребяческий азарт звуками по потолку,
Пластмассовый плеер у нас в подъезде один на толпу.
На отшибе ледяной ручей ещё совсем тонкий,
Но его питали родниками голоса с плёнки,
Бетонное судно, каюты – этажи,
Всё услышанное нами сразу превращалось в жизнь.
Но мои герои сняли маски, затянули винстон,
Одежду из клипов отдали обратно стилистам.
Опасные кенты за спинами потухших камер
Посмывали грим и под охраной побежали к маме.
Игра в рэп, но найдётся тот, кто тащит,
На десять полуфабрикатов – один настоящий.
Но время чистит информационную насыпь
И оставляет тех, кто сделан не из пластмассы.

MC 1.8:
Непобедимые системные лаги кузьминских блоков,
Брошенный самому себе вызов, как элемент хип-хопа,
Лирика с экзистенциальным послевкусием –
Грустно думать, что мы рождаемся, чтобы просто свихнуться.
Ум вытесняет душу, мир вытесняет лучших,
Выйдя из транса, автомат видит прошлое в будущем,
Будто одна петля повторений былых ошибок,
Записать и проверить каждый похожий отрывок.
Здесь до сих пор на детской площадке бухают в тракторе,
На то, как ты валишь двойными, кладут троекратно.
Стержень немного поржавел, но его не согнуть,
Сколько ни лей воды, никогда не изменишь суть –
Просто быть, просто действовать, просто быть действием,
Прямо в этот момент просто быть частью этой песни.
Целая жизнь порой подобна крохотному шагу,
Одно слово на строго белом обрывке бумаги.

25/17:
Да. Моя старая школа разрушена,
На месте, где был шум и гам – тишина.
Говорят, там будет новый торговый центр,
И говорят это почти без акцента.
А как в курилке мечтали старшеклассники –
Все будут помнить, здесь учились классики.
Ведь не просто так на конкурсах награды,
Медали, грамоты, призы на олимпиадах.
Хулиганы прошлых лет, ветераны битв,
Кто пили чистый спирт и варили винт,
Как собаки битые под дождём,
Ходят и ноют: давай новую школу сожжём,
Вместе с преподами и с завучем –
И хоть так поймём, теперь жить зачем.
Эти годы я вспоминаю редко –
У меня свой завод и я там директор.