Заеб*сто раз в неделю хоронить сослуживца или родственника.
Цыгане продают у остановки с ужимками простыни.
Если зубы не блестят, то шибко кариозные.
Нес гарнизонный наряд на перекрестке,
Зелёный, как сорняк, в накрахмаленной пестрой гимнастерке и бескозырке,
Мастерком месил мастырку с гороховой мукой.
Закрывали в вагончике, не давали сделать последний укол,
Но это еще в те времена, когда на всю компанию фунфырик бояры и четыре баяна,
Но тогда было по х*й могила или компостная яма.
Такого базара вся п*здобратия на поселке боялась,
А мы были не из пуганных,
Мы уже и от бикуса пукали
На зажигалку пьезо, лично я элегантно обхезался,
После у легавых подрезал аккумулятор из козлика,
И мы дерябнули бодягу местного розлива,
Взяв в скупку мафон, купленный в магазине березка
Перед этим был дефолт, и новый год без подарка кремлевского.

Дырявый кирзовый сапог в свинарнике вязнет.
Был капитаном, но только в креповой повязке.
Краповый берет отца выцвел до общевоинского.
Хотел расплатиться монетами, а вышло блёснами.
Нашёл свой парадный китель, расшитый блестками
И вспомнил, как в своё время сидел на киче,
Нащупав свой геморрой размером с яблочко,
Кто-то его до сих пор в моей белуге его ищет.
И этот кто-то - пупкарь Володька прапорщик.
Спорили, кто первый даёт ему за щеку
Прямо в толкучке во время отпевания его супруги,
Ощущал отсохшей ручкой его фуражку упругую.
За пойло местного розлива помогли собрать мебель,
Мечтаю спать на простыне, но ей подшился дембель.
Съездил в город зашиться за компанию, но не помогло
Мы угодили под комбайн и с комбайнером раздавили бутыль,
А комбайн сдали в утиль.