Из тех сотен, давай по красоте замутим.
Успел забыть, забить, заснуть, обессутил.
Бросил на пол пути, толи в подпитие, толи поддутие.
Толи все прокутил, не потянул по валюте.
В старом худи, в безумие один на студии.
Прое*ал все прелюдии, революции.
Теперь еще сложней понять, кто все эти люди,
Что доселе засесть успели в груди.
Бывало клево, бывало мутило.
Бывало вел себя как мудила.
Ходил на месте, худел, терял силы,
И в огне жег, и в воде гасил их.
Но я по-прежнему надежно в своей низине,
Еще не дно, но ты б тут быстро сносил все зимнее.
Так что не проси даже приблизительно,
О чем-либо с этим в связи, еба, спасибо.

Что пережил, что пережил, что прожил.
Все то же, да все уже не то.
Что было я же ближе, что было дороже.
Все то же, да все уже не то.

Что брал за грош,
Что собирал по крупицам из крошек;
Что было небрежно отложено на попозже.
И это отражение рожи в луже все то же.

А ведь сам же загнался в эту прокрустово ложе.
Так стараясь быть не похожим на самого же себя.
но соглашаясь на плохое не найдя хорошего,
И рисую себе иллюзорные препятствия.
Скрипя сердцем, закрылся на замок.
Занемог, хоть на "Как сам?" и отвечал что сам мог,
Но будучи близорук так и остался босоног,
Не заметив, как вдруг остановился станок.
Да, я помню много таких остановок,
И то что жизнь говно вывод давно не из новых.
И лишь то что не завел себе верного нарезного,
Не дало покинуть эту вереницу биному.
Под пеленою в пол жизни длиною, даже не вышел в ноль,
Только невольно перешел на бемоль.
Изучая поперек и вдоль как обезболивает алкоголь,
Не нашел не на долю в чем соль.

Что пережил, что пережил, что прожил.
Все то же, да все уже не то.
Что было я же ближе, что было дороже.
Все то же, да все уже не то.

Что брал за грош,
Что собирал по крупицам из крошек;
Что было небрежно отложено на попозже.
И это отражение рожи в луже все то же,
Да все уже не то.

И змея логово, и Божье ложе.
И ложь, что все также, также на правду похожа.
И нож так и не вынутый из ножен.
Тревожные сирены неотложек.
И что бросало в холод и что пробирало до дрожи,
И чем был до невозможного восторжен.
И, слышь, и ты тоже.
Все тоже, да все уже не то.