В советские годы про авторитетов
еще не снимали
скандальных телесюжетов.
Винтом, черняшкой, марафетом
по притонам где-то
здоровье убивали
только урки и поэты.
Работяги спиртом
обжигали глотки.
Слухи и легенды ходили
о воровских сходках.
Пацанята собирались
вечером у голубятни,
чтобы со свистом в небе
чубатых погонять им.
На районе – в уважухе
фиксатый дядя Вася,
а по улицам открыто
не ходили пидарасы.
Участковый знал в лицо
всю окрестную шпану.
После танцев были драки
в городском саду.
За сказанное слово
всегда могли спросить,
и не надо тут горбатого
лепить, моросить.
Кого-то провожали в армию
защищать страну,
кого-то на тюрьму,
типа, искупать вину.
Правда у каждого своя,
я согласен,
но язык силы
всем предельно ясен.
В ярости бык
атакует ткань красную,
человек может быть
в сто раз опасней.
В дикие девяностые
Шварценнегер с плаката
сказал молодым:
«Ты можешь все, как Терминатор».
Никого не бойся,
это новое время,
бери от жизни все,
кто не дает –
ставь на колени.
Старый урка хрипел,
сжимал в руке заточку,
один против десяти
спортсменов: «Бычье,
никаких правил, никаких понятий,
вы ж за деньги удавите
отца родного с матерью».
Товарищи Калашников,
Макаров, Токарев
стали спорить друг с другом,
по-жестокому.
Малиновый пиджак
на плечах, как мантия –
короли из народа,
демократия.
Рыжье, бэха –
пацаны шли к успеху.
Черви съели тех,
кто не успел с темы съехать.
Романтично,
как зефир в шоколаде.
Это все лохам покажут
по телеку в «Бригаде».
Правда у каждого своя,
я согласен,
но язык силы
всем предельно ясен.
В ярости бык
атакует ткань красную,
человек может быть
в сто раз опасней.
– Слышь, это наш коммерс,
мы его крыша.
– А вы чьи будете?
– Щас все распишем.
Такие разговоры
теперь вы не услышите,
и будет лучше,
если будете как мыши вы.
Посчитано, поделено,
семь раз перепроверено,
никого не удивишь
шестисотым мерином.
Дела легальны, и
все меньше выстрелов.
Свои чиновники, полковники,
министры
копают глубже русла
для финансовых потоков.
Все на крючке,
свободных нету от оков пороков.
Не дремлет око
старшего брата –
одни щемятся в Лондон,
другие заезжают в хаты.
Зачем есть крошки,
если есть красные корки,
кому икорка,
кому полынь горькая.
Пока неудачники
на кухнях синьку квасят,
серьезные люди бюджеты пилят
железом власти.
Правда у каждого своя,
я согласен,
но язык силы
всем предельно ясен.
В ярости бык
атакует ткань красную,
человек может быть
в сто раз опасней.