Под игру пьяных джазменов,
На краю холодной Вселенной
Тут куча эмоций щас в мэмах,
Там смысл терялся в сиренах.
Так пьянил запах сирени,
Бурлила молодость в венах.
Думалось так будет все время,
Но все пролетело мгновенно.
Грузом весьма тяжеленым
На фон ложился плавно Джон Леннон.
И вроде ни о чем не жалел,
Но тоска залезла под кожу тленом.
В этом муравейнике опять громкий шум,
Но я все же о чем-то пишу, че то пою,
Куда-то бегу, по разным битам,
Но к одному тупику.
Остаюсь тут, пока все валят на перекур.
Прошлого пыль берегу.
Все кричат о том сколько мол в мире кур,
А мне лишь бы не гас творческий перегуд.
Больше не тру всем что все very good.
Мозгу чаще нужен ребут.
Смотрю ей в глаза и нет важней атрибута,
Пока лилипуты ищут себя внутри Будду.
Громко молчат снова эти трибуны.
Каждого умача шлю в голос на три буквы.
Я жестче палача рублю тут теперь будни.
Уже не трипую, и чужд как-то буль мне.
Это все было недавно,
Ностальжи как тяжкая травма.
С совковых черно белых экранов,
Попсово многословная драма.
Под драмы, лег протяжный сопрано,
И зрители кричали все браво.
Ведь думали, что все постанова,
Без мысли, что-то было все правда.
Это все было недавно,
Ностальжи как тяжкая травма.
С совковых черно белых экранов,
Попсово многословная драма.
Под драмы, лег протяжный сопрано,
И зрители кричали все браво.
Ведь думали, что все постанова,
Без мысли, что-то было все правда.
Зациклен итог, между гипербол и литот.
Снова встал не там как влитой,
А там, где надо only не тот.
Все упрется в новый урок
В бездне дворов нажатый курок
Где самый последний герой,
Ночной покров несет тлен и рок.
С улыбкой мы встречаем вновь беды,
Сведя опять все на ноль амперы.
Теряясь среди драм и комедий
Хотим принять крайние меры.
Швыряя в пустоту а капеллы
Безликие псевдопремьеры.
Дорожим так не умело,
Совсем не тех ставим в примеры.
Веет ночной прохладой в блок.
Пока верим мы значит тут раж и тепло.
Значит еще прочнее стал наш оплот.
Время запрет в экипажи плоть,
Показав нам пропаж эпилог.
Оставив в зеркале впавший белок,
Шепнет что ты никто.
Иной как павший пилот.
Веет ночной прохладой в блок.
Пока верим мы значит тут раж и тепло.
Значит еще прочнее стал наш оплот.
Время запрет в экипажи плоть,
Показав нам пропаж эпилог.
Оставив в зеркале впавший белок,
Шепнет что ты никто.
Иной как павший пилот.
Это все было недавно,
Ностальжи как тяжкая травма.
С совковых черно белых экранов,
Попсово многословная драма.
Под драмы, лег протяжный сопрано,
И зрители кричали все браво.
Ведь думали, что все постанова,
Без мысли, что-то было все правда.
Это все было недавно,
Ностальжи как тяжкая травма.
С совковых черно белых экранов,
Попсово многословная драма.
Под драмы, лег протяжный сопрано,
И зрители кричали все браво.
Ведь думали, что все постанова,
Без мысли, что-то было все правда.