Там, где нет смысла жить,
Но умирать где не верно,
Там живет дикий крик,
Но он за скрытой дверью.

Там, где нету сил идти,
Но на ногах держит вера,
Просто дальше лети,
Не сдавайся, будь первым.

Я ступаю тихонько, боясь в бою ошибиться,
Лица друзей я не вижу, они сменили позиции.
Потеряло всё смысл в один поганый мне вечер:
Свечи гасли с ответа, осень гнала в тяге лето.
Подходил новый год. Год надежды на счастье.
Очередной говно-год, год с лошадиною пастью.
Пиздатый прямой, не замазанный грязью,
Для меня он рысак. Ты зови его пони ужасный.
Я упал на колени, люди спешили вновь мимо,
Дети тыкали пальцем, видон конечно дебильный.
Я смотрел молча в небо, капли заменяли снежинки,
Сердце било в кадык, шепот превращал воздух в крики.
В ушах ревность отваги. Бля, пиздатая песня,
Но, увы, опыт не учит. Не легче, как ни надейся.
Года были основой, я был глухим и тупым,
Просто слепым был. Зануда - дурачок и кретин.
Не так просто вдруг слиться, это увы очень больно,
Дни летели под солью, маски на лица, в спину мне троллинг.
Волей поднят с колен, но опять меня ломит,
Никотин комом в горле, блядь, Зануда good morning.
Я видел и слышал на своем четвертом айфоне,
Как эти друзья пыль на мою спину гонят.
Разбитые руки, кеды залитые кровью,
Мигалки, браслеты, порох, погони, взятки, бляди в погонах.

Это ЦАО Москва, это сода на ложке.
Нойман ловит слова, Авалон режет частоты.
Это вестник Зануды, как вой одиночки,
Это боль, смех сквозь слезы с логотипом высотки.

Это ЦАО Москва, это сода на ложке.
Нойман ловит слова, Авалон режет частоты.
Это вестник Зануды, как рык одиночки,
Это боль, смех сквозь слезы с логотипом высотки.

Какого черта? Когда меня оставят в покое?
Накипело на трек, выплеск оставшейся боли.
Сажа сгоревшей души и корм для, тех кто там троллит,
Одиноко домашнему псу в заснеженном поле.
Идите нахуй, ублюдки. Я вам не по силам.
Зануда не сломлен. Я не сдамся, когда полные виллы.
Только вперед. Позади слишком плохо,
Хуже не будет, до финиша доползем, иначе мы лохи.
Суки вздохи, водка и планчик, рэп на студийке,
Парень знакомый кальянщик на белоне поник.
И душно, немеют скулы, сводит до хруста,
Но это не принесет больше счастья, как не кидайся капустой.
Мне нальют, скажут: выпей пару рюмок Ольмеки,
Меня дико зафлешат листы в залитые веки.
Дым с ароматом ванили, но мы здесь за МКАДом,
210 за кадром, на хвосте экипажи каскадом.
Вспышки прошедших годов как моча в переулке,
Грязь во всей хате моей, бурые пятна на губы.
Вонь перегара, разбитые двери, стаканы на утро.
Тюлень тихо скулит. Хозяин превратился в ублюдка.
Вы заметили, братья? Вокруг правит блядство.
Ей 15 всего и она любит ебуться.
Ему 16, он дует. Начинает со спайса.
Их смерть закрутила вчера в своем огненном танце.

Это ЦАО Москва, это сода на ложке.
Нойман ловит слова, Авалон режет частоты.
Это вестник Зануды, как вой одиночки,
Это боль, смех сквозь слезы с логотипом высотки.

Это ЦАО Москва, это сода на ложке.
Нойман ловит слова, Авалон режет частоты.
Это вестник Зануды, как рык одиночки,
Это боль, смех сквозь слезы с логотипом высотки.

Там, где нет смысла жить,
Но умирать где не верно,
Там живет дикий крик,
Но он за скрытой дверью.

Там, где нету сил идти,
Но на ногах держит вера,
Просто дальше лети,
Не сдавайся, будь первым.