Устал и истощился, вечер,
Ты спишь беспечно, вычислив количество овечек.
Город, как пирамидка из колечек.
Каждый человечек в нем наполовинку искалечен.
Молчит диспетчер, пуст автоответчик,
Не стоит игра в любит не любит, чет и нечет.
Одни долечиваются, либо они долечивают других девиц,
Дивиться нечему, делиться нечем.
Пока родители кутят и тратят,
Знай, тебя укладывает спать популярный писатель.
Но тебе на эти статусы плевать,
Ведь пока тебя впечатляет найденный оловянный солдатик.
Где-то лунатик крутит радио,
Оттуда голос мэра призывает взять и покарать их.
Кого конкретно без понятия.
В городе казни, власть и плутократия переплетаются в объятиях.
Утомленные днем мы поем
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам,
Смысл бороться средь тьмы восстает со дна.
Спи спокойно, район,
Мы поем колыбельные для темных времен.
Чем еще заниматься тут,
Сопротивляться глупо, мрак водолазный спрут.
Утомленные днем мы поем
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам,
Смысл бороться средь тьмы восстает со дна.
Чернилом открывают крыши,
Неслышно проникая в швы, заполняют ниши.
Чем ближе кипишь с патрулями слышен,
Тем ты хуже спишь, во сне бежишь куда-то, чаще дышишь.
За окнами холодный макрокосмос,
??? промозглый дым,
Встает гора наростом.
Под ней руда, камней обвал,
Сверху кварталов гроздья банды,
Н*ркота, жандармы варварски винтят подростков.
Ты еще мал и не подозреваешь,
Как подозреваемых снимают сотни скрытых камер.
Я не пассионарий, чтобы в каземате прозябать,
Тут то что назревает называется концлагерь.
Сгущаю краски, завтра новый бой,
За бабки, территорию, контроль,
И каждый в роли войска.
Вокруг тебя недобрый мир,
И воль террора боль вся.
С головой укройся, крепко спи и ничего не бойся.
Утомленные днем мы поем
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам,
Смысл бороться средь тьмы восстает со дна.
Спи спокойно, район,
Мы поем колыбельные для темных времен.
Чем еще заниматься тут,
Сопротивляться глупо, мрак водолазный спрут.